Недавняя статья в The Monegasque™ открывает редкий взгляд на Дэвида Намадда, одного из самых влиятельных игроков на мировом арт-рынке. Автор статьи, Каролина Бласяк, рассматривает подход Намадда к коллекционированию и его понимание искусства как культурной ответственности.
В сердце культурной жизни Монако Дэвид Намадд стал символом искусства и гуманизма, его страсть к шедеврам создает культурное единство, которое выходит за рамки границ. Родившийся в 1947 году в Бейруте, Ливан, в еврейской семье, Намадд прошел путь от Ливана через Италию до Монако, руководствуясь любовью к искусству и стремлением делиться им с миром.
За заслуги в области искусства и культуры он был удостоен французского ордена Chevalier de l'ordre des Arts et des Lettres. Намадд — не просто коллекционер, но и глобальный посол искусства, способствующий миру и взаимопониманию через универсальный язык искусства. Вместе с семьей он управляет огромной коллекцией произведений искусства, включая более 300 работ Пикассо, оцененных в миллиарды долларов, что закрепляет его статус одного из ведущих коллекционеров и marchand d’art.
Подобно Гюставу Файе, французскому художнику и коллекционеру начала XX века, прозванному «Суверенным глазом» за тонкий вкус в авангардном искусстве, Намадд обладает редким даром распознавать шедевры, определяющие культурные эпохи. И Файе, и Намадд, движимые страстью к искусству, формировали рынок через свои дальновидные приобретения: Файе поддерживал Гогена и Редона на раннем этапе, а Намадд стратегически приобретал работы импрессионистов и модернистов, от Моне до Ротко и Кальдера. Их общее наследие — способность с почти пророческой точностью создавать коллекции, которые отражают эпоху и переосмысливают ценность искусства.
Прозванный «человеком с тысячей картин», Намадд посвятил жизнь сохранению творческого наследия человечества. Недавняя выставка «От Моне до Пикассо» в июне 2025 года в Musée des Impressionnismes Giverny представила 57 его выдающихся работ: «Juive de Tanger en costume d’apparat» Делакруа (1835), светящиеся Моне, вечные полотна Тулуз-Лотрека, символические работы Гюстава Моро, живые Ренуары, выразительные Дега и итальянские мастера, такие как Болдини и Зандоменеги. Это лишь один из эпизодов миссии Намадда — делать искусство доступным по всему миру, с экспозициями от Токио до Ниццы, от Лувра до Метрополитен-музея и в Гримальди-Форуме Монако.
«Лучше, если работы могут путешествовать», — говорит Дэвид Намадд, обеспечивая, чтобы трансформирующая сила искусства достигала всех уголков мира.
Его страсть к искусству была пробуждена в 1960-е годы благодаря его брату Джузеппе («Джо»), который принимал художников, таких как Де Кирико, Фонтана и Джакометти, в их миланском доме. К 1967 году Дэвид, оставивший обучение на гражданского инженера, и его брат Эзра начали заниматься искусством, движимые любовью к красоте.
«Мы покупали картины, когда их никто не хотел — из страсти», — вспоминает Намадд о первых приобретениях Пикассо и Кандинского за тысячи долларов. Его философия «купить и хранить» отражает сердце коллекционера, одновременно осознающего ответственность за сохранение искусства для будущих поколений. Даже сегодня он активно следит за аукционами, приобретая новые шедевры, включая работы Дюффе, Пикассо и Фонтана.
Жизнь Намадда — это также полотно культурного богатства. Бывший чемпион мира по нардам, он видит сходство между рисками в игре и непредсказуемостью арт-рынка. Владея арабским, он ценит исторические связи между евреями и арабами, корнями уходящие в семью в Алеппо и Бейруте: «Евреи и арабы — как двоюродные братья», — отмечает он, вспоминая, как мусульманские соседи защищали сирийских евреев в опасные времена.
«Искусство — это наука; те, кто этого не понял, не должны коллекционировать. Прежде чем начать коллекцию, нужно изучить книги по искусству и понять его. Без понимания невозможно любить. Чтобы кого-то любить, нужно понять», — говорит Дэвид Намадд.
Его отец и двоюродный брат Эдмонд Сафра строили состояние на доверии — ценности, которую Намадд перенес в свои отношения с крупными галеристами, такими как Канвайлер, Бейелер и Берггруэн.
Через выставки и мировые займы музейным коллекциям Намадд способствует диалогу, объединяя разные культуры через восхищение Моне или Пикассо. Его коллекция, включая «Женщин Алжира» (находится на экспозиции в Лувре и Музее Инвалидов), становится тихой силой понимания, приглашая страны общаться через универсальный язык искусства.
Эта филантропия — глубокое обязательство. Займы коллекции в музеи по всему миру — Токио, Потсдам, Ницца, а недавно красный Фонтана Concetto spaziale на открытии Rosso в Риме — помогают вдохновлять и обучать посетителей.
«Продажа произведения искусства — это прежде всего его защита», — говорит Намадд, подчеркивая свою роль как хранителя культуры. Его дом в Монако с видом на море украшен несколькими картинами, отражая скромность хозяина, который предпочитает, чтобы искусство говорило само за себя в ведущих мировых институтах.
Хотя звание Chevalier des Arts et des Lettres отмечает вклад Намадда, настоящая награда для него — это влияние на жизни людей. От наставничества молодых коллекционеров до поддержки ценности искусства, он сеет семена для будущих поколений. В мире, часто разделенном, его стремление к красоте — через искусство, доверие и человечность — показывает путь к единству.
Что он вынес из всего этого в 78 лет, будучи последним живым членом трио братьев, оставивших след в мире искусства последних десятилетий? «Я не работал, я развлекался», — говорит он с улыбкой, вспоминая встречи с галеристами и художниками, такими как Дали, Де Кирико, Миро или Кальдер: «Самая прекрасная часть моей жизни».
Еще один урок от человека, который первым был впечатлен работой Магритта The Legend of the Centuries: «Красивое — враг прекрасного, и искусство не имеет ничего общего с красивым» — Фернан Леже.
В чествовании этого иконического коллекционера The Monegasque™ отмечает человека, чья страсть сохраняет прошлое и освещает путь к более соединенному и человечному будущему.
Больше материалов авторов The Monegasque™ можно найти на monegasque.com.